Неточные совпадения
«Воспитанная литераторами, публицистами, «критически мыслящая личность» уже сыграла свою роль, перезрела, отжила. Ее мысль все окисляет, покрывая однообразной ржавчиной критицизма. Из фактов совершенно
конкретных она делает не прямые выводы, а утопические, как, например, гипотеза социальной,
то есть — в сущности, социалистической революции в России, стране полудиких людей, каковы, например, эти «взыскующие града». Но, назвав людей полудикими, он упрекнул себя...
Поистине всякий человек есть
конкретный человек, человек исторический, национальный, принадлежащий к
тому или иному типу культуры, а не отвлеченная машина, подсчитывающая свои блага и несчастья.
Если мы говорим в противоположность пантеистическому монизму, что Бог есть личность,
то понимать это нужно совсем не в ограниченном и природно-человеческом смысле
конкретного образа, с которым возможно для нас личное общение.
И это объясняется прежде всего
тем, что традиционное сознание интеллигенции никогда не было обращено к исторически-конкретному, всегда жило отвлеченными категориями и оценками.
А это значит, что мировая война вплотную ставит перед Россией и перед Европой вековечную
тему о Востоке и Западе в новой
конкретной форме.
Кто не любит своего народа и кому не мил
конкретный образ его,
тот не может любить и человечество,
тому не мил и
конкретный образ человечества.
Это определяется
тем, что познает не трансцендентальный субъект, не универсальный разум, как учил германский идеализм, а
конкретный человек с известной душевной структурой, с зависимостью от социальных отношений людей.
Знакомство с деревней, которое я вынес из этого чтения, было, конечно, наивное и книжное. Даже воспоминание о деревне Коляновских не делало его более реальным. Но, кто знает — было ли бы оно вернее, если бы я в
то время только жил среди сутолоки крепостных отношений… Оно было бы только
конкретнее, но едва ли разумнее и шире. Я думаю даже, что и сама деревня не узнает себя, пока не посмотрится в свои более или менее идеалистические (не всегда «идеальные») отражения.
А. Белый говорит в своих воспоминаниях: «Символ „жены“ стал зарею для нас (соединением неба с землею), сплетаясь с учением гностиков о
конкретной премудрости с именем новой музы, сливающей мистику с жизнью» [Воспоминания А. Белого об А. Блоке, напечатанные в четырех
томах «Эпопеи», — первоклассный материал для характеристики атмосферы ренессансной эпохи, но фактически в нем много неточного.].
Если существует своеобразный дух России,
то дух этот ищет истины как пути и жизни, т. е. истины живой,
конкретной.
Нация есть бытие общее, если не смотреть номиналистически, и вместе с
тем вполне индивидуальное —
конкретный организм.
Весь опыт новой философии громко свидетельствует о
том, что проблемы реальности, свободы и личности могут быть истинно поставлены и истинно решены лишь для посвященных в тайны христианства, лишь в акте веры, в котором дается не призрачная, а подлинная реальность и
конкретный гнозис.
Молодежь, с детства отданная в школы, деревню видела только в короткое каникулярное время, и потому у ней не было
того конкретного знания народа, каким отличались отцы-помещики.
Это уже были совершенно
конкретные доказательства беспечности, не
то что какая-нибудь народная нравственность, о которой можно судить и так и иначе.
Эти люди не только не в состоянии видеть естественные последствия какого бы
то ни было факта, но могут лишь скомкать самый
конкретный факт и намеренно или ненамеренно довести его до бесплодия…
—
То есть… Как это прав? Вы считаете, что все, что говорил про него покойный Урманов, — выдумка?.. А я считаю, что все это совершенная правда… Конечно, я понимаю: все-таки нужны
конкретные факты… Ну и
тому подобное… Вы тоже скажете, что еще нельзя выражать порицание…
Конкретные черты религии установляются ее положительным содержанием, точнее —
тем откровением, которое она содержит (или, по крайней мере, считает, что содержит).
Религия есть психологизм в
том только смысле, что она представляет совокупность фактов психологической жизни, осуществляющихся в
конкретной индивидуальной психике.
То, что в философии зовется идеями, живущими своей собственной диалектической жизнью, в мистическом прозрении представляется как некоторые сущности, родовые и вместе индивидуальные, качества, имеющие не только отвлеченную значимость, но и
конкретное бытие.
Примеры, приведенные Булгаковым: бесконечное, неограниченное, бесформенное (греч.).]), но оно также может означать и отсутствие определения, неопределенность как состояние потенциальности, невыявленности, а не как принципиальную неопределимость, соответствуя греческому μη, которое в данном случае должно быть передано как еще не, или пока не, или же уже не [Как известно, греческий язык знает и третий оттенок отрицания, именно оц оно указывает на отсутствие данного, определенного свойства, имеет
конкретное содержание: не
то, не эщо.
Подобно
тому как в Америку нельзя проехать из Европы, минуя океан, так и в 19 век дорога лежит только чрез 18‑й, и именно
конкретная наполненность времени и создает «историческую закономерность» в
том условном смысле, в каком можно о ней говорить.
К мифу в одинаковой мере прибегают и Платон и Плотин, с
той разницей, что платоновский миф
конкретнее и религиознее, плотиновский же выглядит обесцвеченным мистической спекуляцией.
Такое идеальное время есть абстракция, порождаемая нашим мышлением путем отвлечения от
того конкретного содержания, вне которого времени просто не существует.
Живая жизнь не может быть определена никаким
конкретным содержанием. В чем жизнь? В чем ее смысл? В чем цель? Ответ только один: в самой жизни. Жизнь сама по себе представляет высочайшую ценность, полную таинственной глубины. Всякое проявление живого существа может быть полно жизни, — и тогда оно будет прекрасно, светло и самоценно; а нет жизни, — и
то же явление становится темным, мертвым, и, как могильные черви, в нем начинают копошиться вопросы: зачем? для чего? какой смысл?
Неверно поняли бы мою книгу
те, которые захотели бы увидеть в ней практическую программу и
конкретное решение социальных вопросов.
Философия этой книги сознательно личная, в ней говорится о человеке, о мире, о Боге лишь
то, что я увидел и пережил, в ней философствует
конкретный человек, а не мировой разум или мировой дух.
Человек, в котором исключительно преобладает
то, что он француз, англичанин, немец или русский, исключительно преобладает дворянин или буржуа, профессор или чиновник, совсем не есть богатый человек и не есть
конкретный человек по преимуществу.
Эта духовная память напоминает человеку, поглощенному своим историческим временем, что в прошлом были великие творческие движения духа и что они должны наследовать вечность, они напоминают также о
том, что в прошлом жили
конкретные существа, живые личности, с которыми во времени экзистенциальном у нас должна существовать связь не меньшая, чем с живыми.
Но личность, эта
конкретная личность существует своим не общим выражением, не
тем, что у нее два глаза, как у всех людей, а не общим выражением этих глаз.
То реальное, что мы связываем с бытием, есть лишь внутреннее свойство, качество
конкретных существ и существований, оно в них, а не они в нем.
Общеобязательность заключается лишь в
том, чтобы каждый поступал неповторимо индивидуально, т. е. всегда имел перед собой живого человека,
конкретную личность, а не отвлеченное добро.
Мне, как живому
конкретному существу, как человеку, поставившему себе дерзновенную задачу познавать, нисколько не легче от
того, что существует трансцендентальное сознание, что в нем есть a priori, что скептицизм и релятивизм в этой внечеловеческой сфере побеждены извечно.
И мы стоим перед следующим парадоксом: закон не знает живой,
конкретной, индивидуально неповторимой личности, не проникает в ее интимную жизнь, но закон охраняет эту личность от посягательств и насилия со стороны других личностей, охраняет независимо от
того, каково направление и духовное состояние других личностей.
Алкание истины и правды заслуживает блаженства, но когда истина и правда превращаются в отвлеченную идею, враждебную всему живому, личному и
конкретному,
то последствия этого бывают истребительны и злы.
Между
тем как основной вопрос познания есть вопрос об отношении между трансцендентальным сознанием или гносеологическим субъектом и человеком, живой и
конкретной человеческой личностью.
Когда ставятся
конкретные вопросы этики,
то нужно прежде всего понять, что трудность их разрешения связана с трагическим и парадоксальным характером нравственной жизни.
А
то, что критики старого пошиба называли «воссозданием», — просто выдохшееся общее место, и ни один писатель, честно и просто относящийся к своему делу, не станет скрывать
того, что он в непосредственном наблюдении действительности черпает весь материал своего творчества, что без отдельных лиц не может быть в мозгу писателя
конкретных образов.
Но гуманистическое отношение к человеку отличается от христианского
тем, что оно имеет тенденцию делаться все более отвлеченным, все более отделяющимся от «ближнего» и обращенным к «дальнему», не к
конкретному человеку, а к человеку вообще.
Стремясь только разложить
конкретное время на части,
тем самым уже развертывают его моменты в однородном пространстве; на место совершающегося факта ставится уже совершившийся факт, и благодаря такому сгущению активности моего я спонтанность разрешается в инертность, свобода в необходимость.
Германский дух чужд духу античности и странным образом родствен духу Индии:
тот же идеализм,
та же духовность,
та же отчужденность от
конкретной плоти бытия,
то же признание индивидуальности греховным отпадением.
Нации —
конкретные реальности, некие существа, которые должны быть и должны утверждаться для
того, чтобы они могли братски соединяться или приносить жертвы.